Николай Задорнов - Первое открытие [К океану]
— Ходит глубоким местом и не собьется, потому что впереди идет лодка и меряет воду, — отвечал Чумбока.
Судно шло к острову Лангр[185]. Лангр — широкая песчаная коса среди моря. На косе — гиляцкая деревня. Друзья шли вдоль берега на лодках.
Лангрские гиляки тоже следили за кораблем. Они во множестве приехали на Удд.
Корабль остановился напротив деревни. На нем убрали паруса, и теперь виднелись его стройные обнаженные мачты.
Ночью гиляки перетащили лодки на другую сторону острова.
Судно стоит недалеко от Удда. Тут еще немного ему пройти — и рыжие войдут в реку.
С корабля спустили на воду три шлюпки. Они пошли в разных направлениях. Одна из них шла мимо Лангра к Сахалину. Со шлюпки бросали веревку с грузом. Едущие в ней люди нашли длинную банку и канал напротив Лангра и долго обмеривали его. Вдруг ветер засвежел. Грязные волны с грохотом прокатились на Лангр. В мелком море дожелта взбило воду. Видно было, как по проливу шли лохматые бугры. Чумбока понимал, что это значит: там глубже и волны выше. Огромные валы, с хорошее дерево высотой.
На берегу собрались гиляки из трех деревень.
— Рыжие сейчас потонут! — со злорадством кричали они, глядя, как шлюпка то исчезает, то вновь появляется на волнах.
До берега было далеко. Шлюпку несло мимо острова, к отмелям, которые тянутся по направлению к сахалинскому берегу.
…Когда шлюпка поднялась на волне, мичман Гейсмар увидел громадную желтую площадь моря, далекий синий материк с крутыми шапками в горах и транспорт с голыми мачтами.
Тотчас же шлюпку повалило, и она черпнула бортом. Ветер рванул так, что задрожали паруса, зазвенели и завыли снасти.
Гейсмар не растерялся, держал прямо на банку. Шлюпка понеслась с огромной быстротой. Матросы вычерпывали воду.
Берег приближался. Закрывая его, тянулась высокая песчаная коса. Волны забегали на нее, все вокруг бурлило и кипело.
Шлюпку опять залило. Рвало паруса. Лопнул шкот.
— Навались! — крикнул унтер-офицер.
Зеленая волна поднялась за кормой, догоняя шлюпку. Убрав паруса и рангоут, гребцы налегли на весла. В тот же миг шлюпку выбросило на отмель. Гейсмар и матросы кинулись в воду и, дружно ухватившись за борта, помогли прибою закатить шлюпку на косу. Волны шумели и ревели, но были уже бессильны. Гейсмар оглянулся. Лиман вскипал добела. Ветер яростно хлопал и бросал волны на отмели.
Унтер-офицер Тихонов осмотрел шлюпку. Она была цела. Измокшие матросы разбежались по берегу. Они волокли щепье, сухие плавниковые лесины и разожгли костер. Шестаков принес колышки, чтобы натянуть палатку.
— Будем обедать, вашескородие! — сказал он Гейсмару.
Мичман и матросы дрожали от холода. Все собрались у костра. Матросы быстро раздевались.
— Снимите куртку и вы, вашескородие! — посоветовал Шестаков. — Ветер теплый, сразу согреетесь. Это от одежды холодно.
Матросы развесили свою мокрую одежду на кустарниках.
— Мы уже знаем! — говорил Шестаков. — Не впервой.
Шестаков, рослый, широкоплечий, с узким лицом и серьгой в ухе, вдруг взбежал на бугор в это время. Тихонов раздавал вино. Гейсмар выпил.
— Еще по порции! — приказал он.
Моряки, в нижних рубашках, согревшиеся от огня и водки, с раскрасневшимися лицами, жадно жевали сухие галеты.
— Намаешься с этим лиманом! — жаловался Алеха Степанов.
— Амур открыть — не мутовку облизать, — отвечал Тихонов.
Шестаков сказал:
— Ваше благородие! На нас идут… Прикажите ружья зарядить.
Достали табак из непромокаемого мешка.
По дюнам с разных сторон подходила огромная толпа, человек сто. Видя ружья в руках у матросов, нивхи остановились.
Шестаков взял палку и обвел черту вокруг костра. Потом сам подозвал людей поближе, но показал, что черту переходить нельзя.
Лицом к лицу с пришельцами нивхи не решались сразу выказывать неприязнь. Тятих улыбался. Все присматривались.
«Люди бывают разные, — думал Питкен. — Надо сначала посмотреть, что будет». Злость его прошла, сменилась любопытством.
Вдруг вся толпа взялась помогать морякам. Дружно вытащили вельбот на берег, на высокое место, на холм, куда не захлестнет никакая волна. Приливы здесь невелики. Помогли установить палатку на новом месте. Перетаскали вещи из вельбота, ящики, мешки. Пришельцам уже более не запрещали переходить черту, угощали табаком.
Брига отсюда не видно. Ходили на мыс, подымались на холмы — тоже не видно.
Нивхам роздали подарки. Вдруг с криком и дерзким смехом они бросились врассыпную. Оказалось, что украдены куртки, развешанные на просушку, и множество других вещей.
Матросы ругались, но никто не хотел стрелять. Мичман был совершенно расстроен. Он только расположился отдохнуть в палатке и попал в такое ужасное положение!
Ветер не ослабевал, поэтому о возвращении на транспорт нечего было и думать. Матросы и мичман улеглись спать, тесно прижавшись друг к другу и кое-как укрывшись. Тихонов поставил караульного. Тот сел за палатку.
— Настоящий рыжий! — говорит Питкен про Гейсмара. — Волосы белые, а уши большие, красные.
Чумбока подбирался к стану.
— Рыжие уснули! — объявил он. — Залезли в палатку и громко храпят.
— У них хорошие ножи, ружья, — сказал Хурх.
Решили, что надо отнять у рыжих остальные вещи, а если будут сопротивляться, то перерезать всех приехавших, потому что это заклятые враги. Старики возражали, говорили, что, прежде чем к рыжим подползешь, они очнутся и откроют стрельбу. Ведь известно, как далеко и быстро бьют ружья рыжих. Начался спор, как лучше действовать.
* * *
К вечеру буря стихла, а шлюпка Гейсмара все еще не возвращалась.
— Что с баркасом? — спросил Невельской старшего лейтенанта.
— Козлов говорит, что выбросились на отмель под сахалинским берегом. Он видел с марса, как ветер засвежел, шлюпка пошла туда.
Лейтенант велел позвать Козлова.
— Надо полагать, что на Сахалин выбросились, — сказал матрос.
— Что же обратно не идут? — сердился Невельской.
— Не могу знать! — ответил Козлов.
— Не видно баркаса? — крикнул Казакевич впередсмотрящему.
— Никак нет!
— К утру приготовьте шестерку! — приказал Невельской. — Поручик Попов, юнкер князь Ухтомский, пойдете на розыски.
Утром транспорт тихо двинулся. Он шел, окруженный целым стадом играющих китов. Казалось, весь залив здесь забит китами.
Вахтенный матрос заметил приближающуюся шлюпку.
— Только, ваше благородие, какие-то люди чудные сидят, — стоя рядом с Гротом, удивлялся боцман Горшков.
— Дикари едут! — испуганно крикнул вахтенный матрос.
Шлюпка подошла. Китов стали пугать, кидая в них поленья и стреляя вверх из ружей.
— Что случилось, мичман?! — крикнул с борта капитан.
Гейсмар был в белье, а матросы в одних рубашках. Гейсмар, босой и красный, как вареный рак, поднялся на палубу. Офицеры обступили его с расспросами.
Гейсмар сказал, что украдено также одно из ружей.
— Немедленно доставьте мне этих людей… — покрывая общий шум, прогремел голос капитана. — Мичман Грот! Подпоручик Попов! На шестерке и на баркасе сейчас же отправляйтесь с мичманом Гейсмаром на берег. Да возьмите с собой алеута.
Невельской желал дружбы и мира с местным населением. Но сейчас он решил, что обязан показать гилякам, что за разбой их ожидает возмездие.
Гейсмар был из той среды, где люди практичны и никогда не идут на необдуманную авантюру. С годами все Гейсмары становились точными, аккуратными и исполнительными.
Гейсмар считал, что для начала карьеры необходимо совершить что-то выдающееся. Он не был робок и охотно принимал участие в тяжелых исследованиях. Открытие устья реки — Гейсмар был уверен — принесет и ему блестящие возможности в Петербурге. Сознание, что он принимает участие в великом деле, приводило Гейсмара в восторг, и он старался везде быть первым. Часто, оставаясь наедине, он улыбался счастливо и самодовольно… До сих пор все шло отлично, и судьба, казалось, улыбалась ему. Но, как на беду, Гейсмара обворовали гиляки. Это было ужасно. Мичман злился, понимая, какой это позор. В одном белье вернуться на транспорт! Потеряно оружие. Матросу за это полагается наказанье. Позор бригу, команде, капитану, флоту! О боже!
Невельской приказал взять заложников.
Шлюпки пошли, а за ними транспорт. Вскоре видна стала деревня. На берегу собралась огромная толпа, не менее двухсот человек. Все были вооружены.
Невельской приказал отдать якорь и велел сигналить шлюпкам, чтобы шли обратно.
— Орудия прикажете зарядить, Геннадий Иванович? — спросил Гревенс.
— Нет! — ответил капитан.
— Вы прощаете воров?
— Не будем терять времени, — ответил капитан. — Нам надо искать фарватер!
